Сербофобия и антисемитизм

Сербский историк и академик Милорад Экмечич родился 4 октября 1928 года в Пребиловцах, в области Чаплина. Отца его звали Ильей, мать – Кристиной. Начальную школу он закончил в Чаплине, гимназию, в 1947 году, – в Мостаре, а затем поступил на факультет Общей истории в Высшее училище в Загребе, которое окончил в 1952 году. Сразу получил должность ассистента Философского факультета в Сараеве. Целый год посвятил исследовательской работе в архивах Загреба, Белграда, Задра, еще несколько месяцев – в Вене. В 1958 году защитил докторскую диссертацию на тему «Восстания Боснии 1875–78 годов» в Высшем училище Загреба. Эта диссертация теперь уже трижды переиздана и переведена на немецкий язык для учебников истории Юго-Восточной Европы.

Продолжал работу на философском факультете в Сараеве до начала войны в 1992 году. В мае 1992-го вместе с семьей был захвачен в плен мусульманскими «Зелеными беретами», но отпущен под домашний арест и тайно бежал на территорию Республики Сербской. После этого до ухода на пенсию (1994 г.) занимал должность профессора Философского факультета в Белграде. Является почетным членом Академий наук и искусства Сербии, Черногории и Республики Сербской.

Убеждение, что современное противостояние сербского народа Западу есть плод неинформированности и неточного или искаженного, поверхностного и недостаточного освещения политики последнего, ошибочно, несмотря на его широкое распространение.

В контексте современной истории самые разнообразные фобии становятся идеологическим инструментом и способом политической мобилизации масс в период подготовки к великим войнам. Нынешняя сербофобия в западных странах отличается тем, что из нее предстоит родиться будущим глобальным событиям, несравнимым с уже совершившимися. Спады и подъемы массовой сербофобии на Западе означают приближение более страшных потрясений, чем гражданские войны на Балканах или иностранная военная интервенция XX века.

Было бы ошибочно во всех бедах обвинять одно только телевидение, – оно является всего лишь инструментом в формировании и контроле убеждений как культурной элиты общества, так и простых обывателей. В системе «исторических источников» телевизионные новости представляют собой опасную комбинацию остатка и традиции, которую можно применять в целях создания иллюзий и обмана. Телевизионные новости состоят из видеосюжета события и голоса репортера, комментирующего это событие. С фотографиями как историческими источниками происходит то же самое. Например, во время Второй мировой войны американским фоторепортерам было дано задание присылать материалы с итальянских полей сражений только об освобождении союзников, а с японских территорий – о победе над неприятелем, что они и выполняли. Таким образом, фотоснимок не отражает истинного положения вещей, а преподносит события в нужном ракурсе; а люди смотрят и верят.

Но все же телевидение нельзя назвать главным источником сербофобии, так как сербофобия существовала и в те времена, когда люди еще и газет-то не читали. Английский писатель Чарльз Диккенс во время Крымской войны 1854 года Великобритании и Франции против России оставил свидетельство о том, что представляла собой сербофобия в Европе в те времена.

«Что тут, в Булони, происходит! Мы веруем во взятие Севастополя. Когда бьют церковные колокола, мы думаем, что это весть о победе, радуемся, выбегаем из домов с гордым национальным чувством – чтобы снова впасть в уныние. Если заслышим где-то в лагере стрельбу, то мы убеждены, что это артиллерия славит поражение русских, и снова нас охватывает энтузиазм. Я всегда наготове включить в доме свет повсюду... Все это сообщаю языком катехизиса „Верую", пока наконец не превращусь в старую бабу-ворчунью, болтливую, взбалмошную, ограниченную, неотесанную, во все сующую свой нос, растрепанную, тупую, упертую, издерганную, мрачную, невменяемую – т.е. в „благонадежного гражданина"» (из переписки Чарльза Диккенса и Френка Стоуна).

Это описание безумного состояния души применимо не только к самому автору. Здесь он безстрастно изобразил существенные элементы коллективного превозношения над противником, с которым ведется война ради мирового престижа. В этом определении фобии, которое может стать классикой, можно выделить три главных составляющих:

1. Непримиримость с противником, которая превращается в форму религии иррационального превозношения с извращением катехизиса «Верую».

2. Состояние разума, начинающееся легким безумием и переходящее в полную одержимость. Требуется ряд дополнительных эпитетов для описания такого ненормального состояния.

3. Личная уверенность в том, что таким образом человек становится «благонадежным гражданином» в своем окружении и значимой единицей большого коллектива.

Слово «фобия», употребляемое для определения коллективного духа, здесь имеет спорное значение и по смыслу не соответствует корню, из которого произошло: от сокращенного греческого и новолатинского слова «страх» (phobos), «преувеличенный, необъяснимый и нелогичный страх перед неким предметом, классом, политическими целями или ситуацией, в которой находится общество или народ». В нашем случае фобия означает коллективное сознание масс, которые воспитываются в русле подготовки одной нации к войне против исторического врага. Здесь речь уже не о страхе перед противником, а о некой активной, в высокой степени агрессивной, иррациональной неприязни к нему.

Русофобия в Великобритании исторически возникла во времена соперничества двух мировых держав в рамках Восточного вопроса. Она заключалась в стремлении мировых великих сил сначала разделить Османское государство, не оставив России ничего, а потом захватить и выход на Средиземноморье ради достижения мирового господства. Это явилось первопричиной того, что Британия стала главным противником России на Западе.

Перевод с сербского

Анатолия КАЗАНЦЕВА